Глобализация входит в фазу геополитического проектирования Глобализация эволюционирует не только территориально, охватывая все новые сферы нашей жизни на земле, на воде, в космосе, под землей и т.д., но и качественно. Значит, должна развиваться и область науки, изучающая эти процессы. В данном случае речь идет уже не о соотношении глобальных и локальных процессов, как полагали социологи вначале 1980-х гг., и не о структурно-функциональной перестройке этого процесса под воздействием информационно-коммуникационных процессов, то есть о формировании «Интернет галактики», как ее назвал М. Кастельс вначале 2000-х гг. Сегодня речь уже идет о проектировании транснациональных и трансконтинентальных социально-экономических систем, которые способны охватить весь мир или один из его субконтинентов и тем самым изменить его. Подчеркну слово проектирование, потому что попытки исследовать глобальные процессы и предсказать их динамику и пределы делались и делаются неоднократно. Достаточно назвать такие многолетние международные проекты как «Пределы роста» (серия из 40 докладов Римскому Клубу) или изучение современных глобальных рисков, которое ведется рядом стран под руководством «Международного экономического общества» в течение более 10 лет и т.д. Нельзя сказать, что глобальных проектов преобразования природного и социального мира раньше не было. Проектирование Северного морского пути началось более 100 лет тому назад. Этот «северный проход» должен был связать экономику стран Европы и Азии, но потребовалось столько лет, чтобы этот российский проект начали реализовывать. В известной мере, строительство Панамского канала, связавшего экономику и политику США и стран Азии, тоже можно считать глобальным проектом. О чем же конкретно идет тогда речь? Наиболее наглядным примером является Китайский проект «Один пояс—Один путь», ранее именовавшийся «Новым шелковым путем». В чем заключаются его основные отличия от предшествовавших ему глобальных исследовательских проектов? Во-первых, это именно глобальный геополитический проект, создаваемый усилиями не только китайских специалистов, но в сотрудничестве с учеными и массой профессионалов других стран. Во-вторых, этот проект должен учитывать специфику социально-экономического, культурно-исторического и природного ландшафтов тех стран, через которые он будет проходить. В-третьих, этот проект, несомненно, окажет влияние не только на экономику стран-участниц этого проекта, но и вызовет (и уже вызывает!) далеко не однозначный отклик во всем политическом мире. В-четвертых, этот проект, без сомнения, вызовет серьезные изменения в природных экосистемах и, в особенности, в системе рек и внутренних водоемов (рек, подземных руслах и водоемах) на всем его протяжении. В-пятых, это уже – типичный междисциплинарный проект. Фактически, речь идет о создании проекта транснационального и трансконтинентального линейного города длиной более 10000 км, причем каждый его «отрезок» обязательно будет иметь ответвления на Юг и на Север со своей инфраструктурой, логистикой, местной спецификой и т.д. и т.п. В-шестых, такой линейный город потребует автономной системы его обеспечения ресурсами, материальными, социальными, энергетическими, а также – системы защиты от вмешательства извне. В-седьмых, до сих пор остается неясной идейно-политическая и социально-экономическая основа такого мега-проекта. Существующих местного законодательства и международных соглашений «о намерениях» будет явно недостаточно. В-восьмых, пока информационное обеспечение и сопровождение подобных проектов остается практически на нуле, хотя каждая страна-участница такого транснационального проекта должна будет об этом позаботиться. И т.д. Такой проект, несомненно, имеет огромные политико-экономические преимущества и одновременно гигантские риски. Достаточно упомянуть необходимость обеспечения безопасности всех видов социальной деятельности при минимальном нарушении природных экосистем и ландшафтов. И хотя Россия непосредственно не участвует в этом проекте, это означает, что его глобальные и региональные преимущества и риски должны быть детально просчитаны.