В статье рассматривается использование «мягкой силы» как инструмента политической стратегии КНР. В контексте проблемы сочетания форм международного политического влияния государств раскрывается содержание концепции «мягкой силы» в интерпретации её автора, американского политолога Дж. Ная, анализируется адаптация данной концепции к политической стратегии Пекина, обусловленной возвышением КНР до статуса мировой державы № 2. Отмечается созвучность данной концепции с многовековой политической традицией Китая и вместе с тем с актуальной для Пекина задачей снять традиционные опасения соседей по поводу возможной угрозы с его стороны, обусловленной как самой величиной страны с огромным, почти полуторамиллиардным населением, так и сравнительно недавними примерами её агрессивности во времена маоизма. В статье даётся характеристика основных инструментов осуществления китайской стратегии «мягких» влияний, в частности – расширение сети институтов и классов Конфуция, использование возможностей страны-хозяйки резонансных международных мероприятий, обучение в учебных заведениях КНР, установление китайского контроля над некоторыми глобальными медиакомпаниями и др. Особое внимание уделено использованию «мягкой силы» в отношениях Китая с постсоветскими государствами – в первую очередь Россией и республиками Центральной Азии. Показаны особенности политического контекста использования Пекином «мягкой силы» на постсоветском пространстве, среди которых отмечаются как довольно сильное предубеждение против Китая в странах Центральной Азии, так и необходимость укрепления дружественных отношений с Российской Федерацией, которая обладает сопоставимым с КНР ресурсом «мягкой силы» и вместе с тем претендует на ведущую роль на постсоветском пространстве. Исходя из проведённого анализа, автор делает вывод, что методами «мягкой силы» удалось создать для российско-китайского стратегического партнёрства солидный фундамент общественной поддержки. Во многом благодаря этому в последнее десятилетие постоянно возрастал уровень взаимного доверия, что помогло, с одной стороны, приглушить беспокойство россиян по поводу миграции китайцев в районы Дальнего Востока и Сибири, а с другой – без каких-либо эксцессов ослабить некоторые завязавшиеся в прошлом болезненные узлы российско-китайских отношений.

политическое влияние, политическое доверие, «мягкая сила», постсоветское пространство, российско-китайские отношения