ИНАБ Выпуск №1 / 2008

4.2. Среднесрочный прогноз (2010—2015 гг.)

Среднесрочная перспектива в отличие от краткосрочного прогноза, содержит уже более широкий спектр вариантов развития событий, которые концентрируются вокруг трех наиболее вероятных сценариев. Однако, учитывая инерционный характер социальных процессов, ожидать, что большинство российских регионов станет развиваться по редукционному или поступательному сценарию, вряд ли возможно. Однако это не исключает того, что в отдельных регионах именно в этот период возможно полярное движение либо «вниз», либо «вверх», что создаст еще большие социальные различия в российских регионах. Как и на предыдущем этапе, основной характеристикой развития событий будет оставаться фрагментарность, обусловленная тем, что инерционный характер социальных процессов будет способствовать естественному опережению или отставанию одних регионов от других, или одной социальной сферы от другой.

Именно поэтому в среднесрочной перспективе становится возможным более заметное влияние экономического и политического факторов: возможны радикальная ротация элит, значительные колебания цен на энергоносители, выход на более или менее значимые позиции российского инновационного сектора, с которым связывается будущее российской экономики. В этой перспективе все три сценария получают реальное наполнение.

Рассмотрим варианты, способные реализоваться в среднесрочной перспективе, в нескольких базовых направлениях, выделенных нами ранее.

Инерционный сценарий

Демографические процессы.

В среднесрочной перспективе в рамках данного сценария не следует ожидать кардинальных перемен в характере демографических процессов. Наиболее вероятным для большинства регионов остается инерционный сценарий.

Демографическая ситуация при реализации данного сценария остается стабильно неблагоприятной. Продолжится сокращение численности населения, особенно заметное в трудоспособных возрастах. Численность населения старше трудоспособного возраста, напротив, возрастет.

Основные параметры рождаемости остаются неизменными [возможно, некоторый кратковременный всплеск, меняющий тайминг рождений, дадут меры, обещанные государством, – «материнский (семейный) капитал» и пр.]. Суммарный коэффициент рождаемости по России может повыситься незначительно – до 1,5 рождений[1].

Однако в возраст наиболее интенсивного деторождения будут входить относительно многочисленные поколения женщин, родившихся в первой половине и середине 1980-х годов. Изменение возрастного состава населения будет благоприятно отражаться на общих показателях рождаемости и внесет некоторые позитивные коррективы в демографическую динамику в целом[2].

Улучшится качество здравоохранения. Все более популярным становится здоровый образ жизни. Смертность несколько снизится[3], что приведет к незначительному уменьшению величины естественной убыли населения, а ожидаемая продолжительность жизни возрастет примерно на полтора года, до 67 лет (в том числе мужчин – 60,5 лет, женщин – 73,7 лет[4]).

Иммиграционный прирост, относительно стабильный в 2007—2010 гг., в последующие годы резко возрастающий, концентрируется в Центральном федеральном округе.

Продолжится снижение численности экономически активного населения и численности занятых. При этом удельный вес граждан, обратившихся в органы службы занятости, по отношению к экономически активному населению не изменится. Коэффициент демографической нагрузки возрастет с 577 нетрудоспособных, приходящихся на 1000 лиц трудоспособного возраста в 2007 г. до 708 человек в 2016 г.[5].

Сохранятся несоответствия профессионально-квалификационной и территориальной структуры спроса на рабочую силу и ее предложения. Сохранится также дискриминация на рынке труда при трудоустройстве молодежи, не имеющей опыта работы, женщин с малолетними детьми и инвалидов.

Сохраняются риски (снижение качества рабочей силы, увеличение в структуре безработных людей с высшим образованием и др.), которые могут проявиться в долгосрочной перспективе.

Рынок труда и социальная структура.

В рамках инерционного сценария, если продолжится процесс постепенного разложения среднего слоя, описанный выше и соответствующее ему постепенное, «осторожное» прирастание среднего класса, то к 2015 г. в большинстве регионов России он окажется равным 28—30% населения. Увеличение будет происходить за счет укрепления слоя квалифицированных работников, включая государственных и муниципальных служащих – врачей, учителей, преподавателей вузов, ученых. Следует ожидать, что в этот период произойдет выравнивание регионов по этому показателю. В Воронеже, Саратове и Приморье доля среднего класса станет равной 25%, в Новгороде, Калининграде и Томске – 28—30%.

Социальные отрасли, социальная политика и гражданское общество. Наиболее вероятными для большей части российских регионов по данному направлению, если не произойдет резкого падения цен на нефть и газ, а политическая стабильность не будет нарушена, будет являться инерционный сценарий региональных прогнозов, однако его отличие от прежнего сценария краткосрочного прогноза будет состоять в появлении в рамках данного сценария выраженных ядер модернизации, которые будут характерны прежде всего для регионов с высокой ресурсной базой и сильной властью (Свердловская, Кемеровская, Тюменская области, Пермский край, Ханты-Мансийский АО, Ямало-Ненецкий АО, Краснодарский край и др.).

Сфера идентичности.

В среднесрочной перспективе на тенденции к позитивной интеграции и российскую идентичность будут влиять две противоположно направленные тенденции.

С одной стороны, в активный трудовой возраст вступят молодые люди, родившиеся уже в новой России. Они не имеют в багаже собственного опыта жизни советского прошлого, их запросы заметно выше, они в большинстве своем прагматики и живут мерками не только окружающей российской среды, но и мировых стандартов. В большинстве регионов среди них вдвое меньше чувствуют себя пострадавшими в результате рыночных реформ, но в то же время они получили знания об опыте 90-х годов из «вторых рук», демонстрации во имя демократии они не ходили, а знают об этом в изложении критического осмысления последствий нереализованных надежд. Вместе с тем многие их них тоскуют о величии России, среди них больше, чем среди старших возрастов, тех, кто считает, что для укрепления государства нужно «усиление влияния силовых структур» — МВД, армии, ФСБ (в Новгородской обл. в 2 раза больше) и не меньше, чем в других возрастных группах, – патриотов, а в некоторых регионах, в связи с притоком мигрантов, даже больше. Таким образом, есть немало оснований полагать, что противоречивость в характере укрепившейся российской идентичности не уменьшится, а скорее увеличится, и наиболее вероятным будет все же инерционный сценарий.

Инерционный сценарий к 2015 г. будет несколько иным, чем в 2008 г. сама российская идентичность будет более уверенной (на Западе иногда употребляют термин «более сильной»). В основных трудоспособных и молодежных возрастах растет доля чувствующих себя россиянами в значительной степени. Эмоциональное отношение, ассоциированность с теми, кто считает важным быть патриотом своей страны, не ослабнет. Эти настроения, скорее, даже вырастут, стимулируемые идеологическим контекстом [историей России молодежь гордится в большинстве регионов не меньше, чем старшие, пережившие период высокого критического настроя, и лишь в группе 35—40 лет более сдержанны в оценке, хотя все равно гордость высокая (74%)]. Широко распространена гордость научными достижениями (76—80%) и среди молодежи, и среди старших, литературой и искусством – свыше 90%.

Гражданская идентичность так же, как в 2008 г., останется более значимой, чем этническая, что говорит о тенденции выхода из кризиса этнической идентичности прежде всего у русских. В нашем массиве русские составляют большинство, поэтому этот процесс отражает именно соотношение гражданской и этнической идентичности у русских, но сами русские составляют 79% населения страны. В некоторых регионах останется высокозначимой региональная идентичность (и даже в Новгородской обл. она более значима, как отмечают авторы регионального отчета, чем российская; региональная идентичность носит антимосковский характер, поддерживаемый здесь историческими воспоминаниями).

Традиционалистские установки (ограничение миграционного притока, охранные установки по отношению к культуре) остаются значимыми, но если не будет новых дефолтов, то доля людей с представлениями, что им удается добиться успеха, вырастет – среди молодых, тех, кто вступит в основной трудовой возраст, доля уже добившихся успеха больше (58 – 66% при 48% по массиву). Возможно, немного вырастет доля людей, разделяющих европейские ценности, но ненамного, и то, если Европа не покажет нам неблаговидного лица с утверждением правых.

Инерция будет проявляться и в выборе оценок значимых основ для гордости своей страной, как мы уже отмечали, гордимся многим тем, к чему соотечественники «приложили руку», и тем, что дано природой.

С увеличением средних слоев проявившиеся тенденции среди молодежи будут укрепляться.

Таким образом, на этот период еще сохранятся совмещенные модернистские и традиционалистские ценностные ориентации в дрейфующем состоянии и изоляционистские настроения (это выражается в негативном отношении к мигрантам среди молодежи, у которых они даже более выражены, чем среди старшего поколения).

Инерционный сценарий позитивной направленности к концу среднесрочного периода может перерасти в сценарий «Спираль поступательного развития» в тех регионах, где процесс разрастания «ядер модернизации» шел наиболее активно (Свердловская, Томская области, Краснодарский и Пермский края, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский АО). Однако нельзя исключить, что слабые в ресурсном отношении регионы, в которых в ближайшие 5—7 лет не будет создана развитая социальная инфраструктура, обеспеченная хорошим кадровым потенциалом (Ивановская, Пензенская области, Республика Бурятия, Приморский край и др.), могут «сползти» в сторону редукционного сценария

Сценарий «Редукция социальных ресурсов»

В среднесрочной перспективе наряду с инерционными сценариями различного типа в случае действия негативных экономических и политических факторов в ряде регионов (Новгородская, Воронежская, Саратовская, Томская области и Приморский край) может произойти переход к сценарию с выраженными стагнирующими и неустойчивыми трендами развития по типу «Редукция социальных ресурсов».

По оценкам экспертов, риск для России в целом пойти по редукционному сценарию на всем российском пространстве относительно невелик. Скорее, общий дизайн среднесрочной перспективы будет определяться реализацией инерционных сценариев без модернизационного добавления или с модернизационными элементами. Однако вероятность появления данного сценария в среднесрочной перспективе нельзя исключить полностью. Он может охватить все сферы социальных процессов, привнеся базовое изменение социальных тенденций по всем направлениям.

Демография. В рамках данного сценария продолжится устойчивая тенденция депопуляции, обусловленная высокими темпами роста смертности и снижением рождаемости[6]. (Даже при неизменных коэффициентах рождаемости и смертности, величина естественной убыли населения лишь стабилизируется на высоком уровне.)

Ожидаемая продолжительность жизни не будет превышать 65—67 лет.

Отсутствие институционно-правовых механизмов, регулирующих реализацию демографических, миграционных и кадровых программ, обострит ситуацию с депопуляцией населения[7].

Отсутствие продуманной и последовательной политики, направленной на восстановление в общественном сознании ценностей семейной жизни, стимулирование ответственного родительства приведет к последующему снижению рождаемости. Качество услуг здравоохранения и родовспоможения остается неудовлетворительным. Качественное здравоохранение станет недоступным для социально уязвимых категорий населения.

При сохраняющейся на неизменном уровне безработице[8], структурные изменения в экономике приведут к распространению структурной безработицы, отмиранию ряда массовых профессий, потере профессиональных кадров. Произойдет резкое ухудшение структуры занятости ввиду оттока ранее занятого населения в сферу личного подсобного, домашнего хозяйства, мелкотоварного производства. Распространятся теневые формы занятости. Вероятно, увеличение доли лиц, не имеющих профессионального опыта, с низкими трудовыми мотивациями.

В результате искусственно создаваемых барьеров иммиграционный прирост стабилизируется на среднегодовом уровне около 200 тыс. человек[9], что в сочетании с сохранением высокой естественной убыли обусловит дальнейшее сокращение численности постоянного населения территорий.

При отсутствии рациональной миграционной политики большинство регионов будет терять население в результате его оттока в Центр России, не покрываемый притоком иммигрантов. В приграничных регионах Сибири и Дальнего Востока следует ожидать спонтанного освоения сельскохозяйственных территорий гражданами сопредельных государств.

Увеличится межрегиональная дифференциация темпов депопуляции. Возрастет и внутрирегиональная дифференциация демографического развития: особенно высокими темпами будет снижаться численность населения и трудовых ресурсов периферийных территорий субъектов Федерации. Сокращение численности сельского населения в результате нарастающей депопуляции приведет к резкому снижению числа сельских населенных пунктов и «обезлюживанию» значительной части территории [10].

Рынок труда и социальная структура.

Первопричиной реализации редукционного сценария развития рынка труда и социальной сферы могут стать факторы, лежащие за пределами социальной сферы, – вхождение России в период социальной турбуленции, вызванной острым конфликтом правящих элит или же изменение глобальной экономики, и в частности обрушение цен на энергоносители на международных рынках. Запаса прочности социальной структуры будет достаточно для того, чтобы избежать серьезной социальной катастрофы, подобной той, что случилась осенью 1998 г. Однако рост среднего класса прекратится, его доля останется равной примерно 25% во всех упоминавшихся выше регионах. Следует подчеркнуть, что объектом анализа в данном исследовании были социальные структуры, воспроизводящиеся и развивающиеся благодаря, прежде всего, промышленному сектору экономики, образованию и науке, имеющим сильные позиции в Воронеже, Саратове и Томске. Не исключено, что в других регионах, например в городах Крайнего Севера, выживающих и развивающихся благодаря экспорту нефти и газа, упомянутые факторы приведут к более серьезным негативным последствиям.

Говоря о возможных сценариях, МИОНы не могут обойти вниманием проблемы, которые способны осложнить социальную ситуацию в регионе, затруднить развитие позитивных тенденций, проявившихся в последнее время. К числу таких сложностей относится нарастающий разрыв между бедными и богатыми в той части населения, которую принято считать наиболее перспективной, – в молодежной когорте. Результаты исследования говорят о том, что расслоение углубляется не только по таким очевидным показателям, как уровень дохода или доступность материальных и социальных благ. Оно нарастает в области социальных возможностей, предоставляемых обществом молодому поколению. Монетизация системы образования, сосредоточение образовательных функций в крупных мегаполисах приводят к тому, что для некоторой весомой части молодежи полноценное образование и связанные с ним перспективы социальной мобильности оказываются за границей возможного. Эта ситуация может иметь целый ряд неблагоприятных последствий для отдельных регионов, общества и экономики в целом. Во-первых, маргинализируемая рынком часть молодежи будет взрослеть, преодолевать ступени социализации с ощущением недостижимости подлинного общественного продвижения, «укороченности» социальной лестницы по сравнению с тем, что она представляет собой для другой, более благополучной молодежной группы. Во-вторых, на это справедливо указывает Томский МИОН: такое положение чревато консервацией нынешнего состояния экономики, характеризующейся упором на экспорт сырьевых, материальных ресурсов. В результате продолжится углубление разрыва между бедными и богатыми. Вполне реально возникновение ситуации, когда разрыв в доходах будет характеризовать не только социальную структуру в целом, но и средний класс, в котором выделятся и будут постепенно отдаляться друг от друга состоятельный слой и слой, испытывающий все большие затруднения в решении важных жизненных задач. В немалой степени этому разрыву могут способствовать планы дополнительного обложения налогами расходной части бюджета российских семей при сохранении прежней плоской шкалы налогов на доходы. Очевидно, что от плоской шкалы выигрывают в основном те, кто имеет большие доходы, принадлежит к наиболее благополучному слою среднего класса. Повышение налогов на недвижимость, увеличение налогового давления на автолюбителей скажутся, прежде всего, не среднем и нижнем слоях среднего класса. Не следует упускать из виду тот факт, что дополнительная нагрузка на семейный бюджет окажется чувствительной для тех, чьи доходы недостаточно велики, чтобы с легкостью решать вопросы покупки и содержания недвижимости, покупки и содержания автомобиля или каких-либо других предметов длительного пользования. Негативный сценарий приведет к тому, что существенно замедлится процесс реабилитации бедных и беднейших слоев населения. Скорее всего, их доля окажется такой же, как и сейчас, то есть равной примерно 25% всего населения страны. В бедных или околобедных слоях также будут наблюдаться процессы социального расслоения. С одной стороны, нельзя исключать вариант, при котором часть нижнего слоя среднего класса под давлением обстоятельства перейдет в бедную прослойку. С другой стороны, часть тех, кто сейчас принадлежит к бедным слоям, и прежде всего молодежь, перейдет в нижние слои среднего класса. Таким образом, усилится ротация в «верхнем» слое бедной прослойки. В нижнем слое будут нарастать застойные явления, связанные с принципиальной невозможностью покинуть неблагополучную нишу. Нынешние тенденции указывают на то, что прослойка «перманентных бедных» будет состоять в значительной своей части из людей, вышедших на пенсию и не нашедших возможности получения дополнительных доходов. В том случае, если экономический рост замедлится и если разрыв между бедными и богатыми будет нарастать, именно пенсионеры, находящиеся на попечении государства, окажутся на грани выживания.

Еще одним фактором, способным негативно влиять на российскую экономику, может стать плохое состояние здоровья населения, и прежде всего молодежи. В предшествующий период в молодежной среде получили распространение негативные практики – наркомания, алкоголизм. Растет, хотя возможно и меньшими темпами, чем прежде, число носителей СПИДа. В сумме эти явления способны негативно влиять на возможности восстановления российской экономики. Широкое распространение заболеваний подобного рода заставит государство расходовать на борьбу с социальными болезнями все большую часть государственного бюджета, сокращая соответственно расходы на развитие социальной сферы.

Социальные отрасли, социальная политика и гражданское общество.

Вероятность реализации данного сценария высока в том случае, если произойдет резкое уменьшение государственной финансовой базы социальной политики в сочетании с резкой автономизацией деятельности крупных бизнес-структур, работающих в регионе. Это приведет к тому, что даже регионы, демонстрирующие позитивную динамику, могут оказаться заложниками данного сценария развития.

На фоне уменьшения ресурсной базы будет реализовываться старая патерналистская модель СП без заявленных четко ориентиров, не будут приняты должные меры по ее рационализации.

Социальное реформирование будет носить хаотический, чаще локальный характер и не будет приводить к построению целостной системы социальной политики. Эффективность вложений в социальную сферу снижается и достигает критического уровня. Нарастает разрыв между вложениями в социальную сферу и ее реальными потребностями.

Регионы со слабой ресурсной базой будут вынуждены отказаться от наращивания вложений в социальную сферу, одновременно не проводя ее рационализации. Это приведет к появлению стагнирующих тенденций, а по прошествии 3—5 лет будет сопровождаться деструктивными процессами в социальной сфере, которые со временем будут принимать все более необратимый характер.

Богатые регионы будут наращивать свои вложения в социальную сферу, однако отсутствие системности будет гасить возможные позитивные изменения в социальной сфере таких регионов.

Социальная поддержка и социальные льготы, как и при инерционном сценарии, будут осуществляться без адресной компоненты, однако для реализации данной СП потребуется большее количество ресурсов, нежели раньше

Доступность и качество медицинской помощи и образовательных услуг будут снижаться на фоне сворачивания бесплатной медицины и бесплатного образования. Уровень удовлетворенности населения системой здравоохранения и системой образования будет постепенно снижаться.

Кадровый состав социальной сферы региона будет отличаться низкой мотивацией деятельности на фоне снижения уровня менеджмента.

Бизнес не будет допущен к функционированию социальной сферы и пойдет по пути автономизации от действий власти на поле СП, что не отрицает наличия отдельных внутрикорпоративных программ для своих сотрудников. Частно-государственное партнерство не получит развития, что сделает социальную сферу региона высокозависимой от возможностей власти всех уровней. Объем инвестиций бизнеса в социальную сферу региона будет иметь негативную тенденцию

Платное образование и платная медицина будут существовать без должной легитимизации. Малообеспеченные слои населения должны будут платить за качественную медицинскую помощь и образовательные услуги наравне со средним классом и богатыми слоями населения

Отрыв СП от ожиданий населения будет все более и более нарастать, что с высокой долей вероятности будет сопровождаться усилением протестных настроений. Уровень доверия к власти находится на критическом уровне.

Гражданские свободы будут постепенно сворачиваться и сопровождаться сужением всех базовых показателей. Будет нарастать скрытое недовольство со стороны населения, которое со временем с высокой степенью вероятности будет сопровождаться массовым недовольством, которое будет трудно погасить без значительного вливания дополнительных ресурсов.

Ядрами редукции социальной сферы в среднесрочной перспективе могут стать регионы, не обладающие собственными внутренними стимулами для развития, слабым менеджментом и низким инновационным потенциалом на фоне сниженной ресурсной базы. Не исключено развитие ситуации по редукционному сценарию в отдельных сегментах социальной сферы в Новгородской, Воронежской, Саратовской областях, Приморском крае, Республике Бурятия.

Редукция социального развития в идентификационных процессах.

Возможность редукционного сценария меньше, чем инерционного и инновационного, в среднесрочной перспективе. Вероятность его в случае увеличения тоталитарных тенденций в управлении страной и проявления элементов гегемонизма со стороны Запада может возрастать. В случае развития этого сценария российская идентичность станет гипертрофированной (более значимой, чем базовые идентичности – «Все для нации, ничего против нации»). Патриотические чувства перерастут в огульную любовь ко всему прошлому и настоящему (т. е. критические оценки состояния экономики, условий жизни уйдут), а оборонительные настроения перерастут в агрессивные – «Все средства хороши для защиты моего народа». Изоляционистские настроения – «границу держать, никого не пускать» станут независимыми от реальных интересов экономики. Из материалов интервью с экспертами, анализа опросного материала пока такого варианта не прослеживается.

Сценарий: Спираль поступательного развития

Давая оценку вероятности развития событий в рамках данного сценария, большинство экспертов оценивают его как маловероятный сценарий развития событий. Однако в том случае, если «ядра модернизации» в регионах с высокой ресурсной базой будут множиться, то в усеченном и фрагментарном виде, ограниченном рядом локальных территорий, его все же нельзя исключать полностью.

Демография. В обозначенной временнóй перспективе среднесрочного прогноза радикальное изменение демографической ситуации невозможно.

Позитивные меры не отразятся существенно на динамике населения: как и в инерционном сценарии, здесь ожидается сокращение численности населения (пусть и в меньших масштабах), особенно в трудоспособных возрастах[11]. Численность населения старше трудоспособного возраста, напротив, возрастет.

Ожидается некоторый рост рождаемости вследствие ранее принятых мер демографической политики за счет изменения календаря рождений и снижение коэффициента смертности (на 20—30%). Результатом станет резкое уменьшение величины естественной убыли населения[12].

Изменится отношение отдельных социально-демографических групп к собственному здоровью; здоровый образ жизни станет популярным не только среди представителей среднего класса. Позитивные изменения произойдут в системе здравоохранения, в которой начинают формироваться модернизационные механизмы, несмотря на негативные предшествующие тренды. Возрастет продолжительность жизни (в отдельных расчетах на 2—3 года[13]).

Миграционная политика будет способствовать притоку иммигрантов, в первую очередь, соотечественников. Миграционный прирост может возрасти почти втрое по сравнению с нынешним – до 475 тыс. человек в 2015 г.[14].

Динамика численности населения будет определяться в первую очередь миграционными трендами, особенно в приграничных регионах и специальных зонах[15]. В отдельных регионах (например, в Томской обл.) можно ожидать стабилизации численности населения области в пределах сегодняшних показателей и снижение темпов роста постарения населения за счет миграционного притока.

Несколько сократится дифференциация межрегиональных темпов депопуляции. Процесс субурбанизации несколько смягчит внутрирегиональную дифференциацию демографических параметров.

Сохранение несоответствий профессионально-квалификационной и территориальной структуры спроса на рабочую силу и ее предложения вызовет высокую востребованность безработными гражданами профессиональной подготовки, переподготовки, повышения квалификации.

Изменения на рынке труда будут определяться не только экономическим ростом, но и начавшимся процессом модернизации производства, особенно возрастет дефицит квалифицированной рабочей силы. Бедное население будет и в дальнейшем концентрироваться в сельской местности и в моноиндустриальных городах.

Дефицит рабочей силы, вероятно, приведет к существенному пересмотру правил игры на рынке труда и поставит работника в более привилегированное положение.

Усилятся различия между городскими и сельскими рынками труда. Произойдет ужесточение требований работодателей к качеству рабочей силы.

Рынок труда и социальная стратификация.

Реализация данного сценария в рамках выделенного направления возможна, хотя и с меньшей степенью вероятности (так полагают все МИОНы). Суть данного сценария заключается в ускорении экономического развития, обновлении средств производства в базовых отраслях экономики, на которую будет накладываться благоприятная внешняя конъюнктура. Реализация позитивного сценария невозможна без существенных изменений институциональной системы, определяющей состояние российской экономики и общества. Во-первых, ускоренное развитие вряд ли случится, если государство не окажет серьезной поддержки инновационному сектору российской экономики, не станет вкладывать средства в науку и новые технологии. Реструктуризация экономики не произойдет, если развитие новых технологий, обновление производственной базы не получат налоговых или иных стимулов. Во-вторых, предпосылки для реализации позитивного сценария возникнут только в том случае, если государство и частный сектор российской экономики почувствуют необходимость массированных вложений в развитие социальной сферы, в личностные ресурсы граждан, без которых любые другие ресурсы теряют всякий смысл. Подобная политика неизбежно заставит государство вкладываться в развитие двух сфер – образования и здравоохранения. Следует подчеркнуть, что некоторые подвижки на этом направлении уже происходят, реализуются государственные целевые проекты «Образование» и «Здравоохранение». Как показывают экспертные исследования, эти проекты, хотя и дают эффект, все же недостаточны для того, чтобы переломить ситуацию в социальной сфере. В-третьих, государство и частный сектор должны совместно действовать в интересах обновления основных фондов производства и существующей инфраструктуры. Эти затраты носят, как правило, долговременный характер, а потому не слишком приветствуются современным российским бизнесом, традиционно ориентированным на быстрый оборот и значительные прибыли. Должны произойти изменения в самом образе мысли российского предпринимательского класса, чтобы от экстенсивной эксплуатации доставшихся ему в ходе приватизации фондов он перешел к политике уменьшения нормы прибыли и расширенным инвестициям в новые виды производства.

Подобное сочетание обстоятельств, безусловно, скажется на состоянии социальной структуры, приведет к ускоренному формированию массового среднего класса. В случае реализации данного сценария развития доля среднего класса в регионах станет равной 35%. Речь идет, разумеется, о средних цифрах. В разных регионах процесс будет развиваться различными темпами. Логично предположить, что в Калининграде, Томске, Новгороде и Приморье он составит 34—35% населения, в Саратове, Воронеже – 32—33%. Иными словами, можно ожидать, что различия между регионами сохранятся, однако усиливаться они не будут. В отдельных случаях следует ожидать ускоренного развития некоторых новых региональных центров, например Дальневосточного или Калининградского, которые найдут возможность капитализировать как более высокий уровень государственной поддержки, так и выгодное географическое положение на границе между несколькими быстрорастущими экономиками. Рост среднего класса будет происходить не только за счет динамичного частного сектора экономики, но и активной государственной поддержки социальной сферы. В результате вырастут доходы той части специалистов, которая занята в государственном секторе, — учителей, врачей, преподавателей вузов. Это, в свою очередь, стимулирует приток молодежи в те витальные для общества сферы, где происходит воспроизводство его ресурсов – образование, науку, здравоохранение. Снизится напряженность рынка труда по этим специальностям, некоторые из профессий «развития» снова станут престижными.

Рост среднего класса будет сопровождаться существенным уменьшением бедных слоев населения. Это в первую очередь будет происходить за счет той группы, которая в настоящее время квалифицируется как «работающие бедные». Доля бедных в населении страны снизится до 12—14%. Это приведет, во-первых, к «постарению» данной группы, в нее будут входить только те, кто не в состоянии подрабатывать, обеспечивая себе прибавку к пенсии, а во-вторых, к дальнейшей ее маргинализации. Чем меньше станет прослойки бедных, тем более устойчивой будет она по отношению к факторам институционального плана, тем большие усилия понадобятся для того, что и далее сокращать ее долю в населении. При этом вырастет доля тех, кого принято именовать средними слоями. Особенность этой группы в том, что она гетерогенна, состоит, с одной стороны, из тех, кто находится на грани вхождения в средний класс, с другой – из тех, кто близок по уровню жизни к бедным слоям населения. В этой группе заключен потенциал дальнейшего роста среднего класса. По мере его увеличения возможности вхождения в средний класс будут возрастать, у тех, кто входит в средние слои, появятся возможность и надежда на скорое социальное продвижение.

Оптимистический сценарий, как любой другой, не состоит из одних только положительных явлений. Очевидно, что за следующие 7—8 лет даже при благоприятном стечении обстоятельств стране не удастся полностью преодолеть глубокие различия между регионами. Невозможно в столь короткие сроки полностью победить проблему бедности, а также свести к минимуму влияние тех негативных факторов, которые возникли в предшествующий период. К числу таких факторов относится, к примеру, состояние здоровья населения, а также заболеваемость такими опасными болезнями, как СПИД. К тем факторам негативного влияния, о которых говорилось выше, добавятся новые проблемы, порожденные ускоренным развитием. Логично предположить,  например, что упор на новые технологии как средство преодоления сырьевой зависимости российской экономики станет источников новых форм социальной дифференциации. В тех регионах России, где будет наблюдаться динамичное развитие науки и техники, рост среднего класса будет более быстрым, но при этом более прочным, менее проницаемым станет барьер между средним классом и остальным населением. Относительная закрытость среднего класса будет обусловлена ужесточением требований к нему, жестким профессиональным отбором, позволяющим войти в средний класс только тем, кто в состоянии получить высокую квалификацию в области новых технологий. Далеко не все способны к подобной деятельности, поэтому возможности вхождения в средний класс для них будут даже более узкими, чем прежде. В подобных центрах существенно вырастет ценность высшего и научного образования, люди, не имеющие подобной подготовки, будут вынуждены довольствоваться более низкой ступенькой социальной лестницы.

Вторым моментом, способным осложнить социальные проблемы в том случае, если возобладают позитивные тенденции развития, будет растущая миграция. Количество мигрантов из республик бывшего СССР вырастет, равно как и число мигрантов из других стран. Доля мигрантов в населении будет в этом случае возрастать даже более высокими темпами, чем прежде. Можно предположить, что в 2015 г. мигранты составят около 7% населения страны. Конкуренция между мигрантами и автохтонами чревата социальными конфликтами, а также конфликтами на национальной почве. Государство должно будет вкладывать больше средств в развитие институтов адаптации мигрантов к реалиям российской жизни.

Каждый из названных сценариев обусловлен целым рядом допущений относительно будущего, его более широкого международного контекста. В этих сценариях не учтена возможность крупных международных конфликтов, принята как данность тенденция интеграции России в мировую экономику и международные организации. Прекращение этого процесса может способствовать возникновению новых обстоятельств, существенно влияющих на структурные характеристики российского общества. Этот сценарий, однако, должен быть отнесен к категории форс-мажорных и, следовательно, имеющих малую вероятность воплощения в жизнь.

Социальные отрасли, социальная политика и гражданское общество.

Вероятность реализации сценария поступательного развития в среднесрочной перспективе в отмеченных направлениях относительно невысока для основной массы российских регионов, хотя не исключено, что те из них, кто в предшествующий период демонстрировал инерционный сценарий с модернизационными вариантами, уверенно вступят на путь поступательного развития. Однако в среднесрочной перспективе реализация этого типа сценария даже для опережающих регионов (Свердловская, Самарская, Пермская, Ярославская области, Краснодарский край, Ямало-Ненецкий и Ханты-Мансийский АО и др.) будет носить фрагментарный характер. Согласно имеющимся региональным разработкам наиболее вероятным регионом, где этот сценарий может стартовать, является Свердловская область, частично — Томская область в сфере образования, которая уже сегодня является известным образовательным центром России, завоевавшим благодаря своим вузам лидирующие позиции в образовательной отрасли.

В других регионах активно будут формироваться предпосылки для его реализации, однако говорить о его разворачивании во всех сегментах социальной сферы вряд ли возможно.

Сценарий поступательного развития может быть реализован в двух вариантах: либеральном и социально ориентированном. Вероятность реализации социально ориентированного варианта в среднесрочной перспективе чрезвычайно мала, поэтому развернутое описание данного варианта сценария будет дано на следующем прогнозном витке.

Либеральный вариант, или вариант преимущественной адресной поддержки наиболее социально уязвимых групп с одновременным сворачиванием стратегии «поддержки по заслугам, при условии, что Центром будут разработаны и предложены для реализации соответствующие законы, с большой долей вероятности будет характеризоваться следующими параметрами.

Федеральный Центр выработает единые социальные стандарты, заявит приоритеты социальной политики, обеспечив их соответствующей законодательной базой. Это позволит регионам перейти к рациональному типу социальной политики, при которой действует принцип адресной поддержки социально уязвимых групп населения без его иррадиации на другие группы населения по идеологическим основаниям или привычным схемам.

Адресная социальная политика будет включать поддержку в первую очередь социально уязвимых групп. Переход к более жесткой модели социальной поддержки целесообразно осуществлять постепенно, осознанно переходя от смешанной модели поддержки по заслугам к либеральной модели СП. Это приведет к повышению эффективности вложений в социальную сферу. Постепенно будет уменьшаться разрыв между вложениями в социальную сферу и ее реальными потребностями.

 В рамках данного сценария будет значительно рационализирована и претерпит качественное изменение система здравоохранения и образования. Произойдет реструктуризация коечной сети стационаров, получит дальнейшее развитие амбулаторно-поликлиническая помощь, система школьного образования перейдет со сметного финансирования на подушевое финансирование, будет оптимизирована сеть школ в сельской местности с учетом складывающейся в каждом регионе ситуации. Адекватная оплата труда работников социальной сферы приведет к повышению мотивации их деятельности, значительному изменению уровня менеджмента организаций социальной сферы. Будет реализовываться принцип «бюджетирования по результату», при котором уровень финансирования учреждений социальной сферы будет поставлен в зависимость от результатов их деятельности. Будут продолжены нововведения в региональных органах здравоохранения, которые, по мнению региональных органов здравоохранения, в середине первого десятилетия 21-го века были отмечены уже в 27 регионах (Бесстремянная, Заборовская, Чернец, Шишкин, 2006).

Платная медицина получит свое дальнейшее развитие для тех, кто может и хочет платить за медицинские услуги. Однако произойти это может в первую очередь в тех регионах, в которых уже сегодня развиты методы регулирования ценообразования на платные медицинские услуги. Это в первую очередь Краснодарская, Свердловская, Омская, Иркутская области, Республика Северная Осетия—Алания, Ханты-Мансийский АО, Пермский край. В то время как Приморский край, Новосибирская, Челябинская области вряд ли будут развиваться по этому сценарию. Сегодня эти регионы имеют уровень ниже среднего по развитию методов регулирования ценообразования на платные медицинские услуги, что может способствовать тому, что даже к 2012—2015 гг. они могут не выйти на уровень развития, соответствующий данному оптимистическому сценарию.

Значительно вырастут доступность и качество системы здравоохранения. Неравенство в доступе к получению качественной медицинской помощи будет постепенно сокращаться за счет развития специальных федеральных программ, которые позволят компенсировать значительную региональную дифференциацию. Получат дальнейшее развитие региональные системы финансирования и управления здравоохранением. В первую очередь это будет происходить в тех регионах, которые уже сегодня, по оценкам экспертов, являются лидерами в развитии региональных систем финансирования и управления здравоохранением. Среди регионов-лидеров, где эти процессы могут пойти в опережающем темпе, по сравнению с другими, если не произойдет резкого изменения ситуации, являются Свердловская, Воронежская, Самарская, Ростовская области (Шишкин и др., 2006).

Вырастет доступность не только массового, но и элитного образования, за счет повсеместного введения системы Единого государственного экзамена (ЕГЭ). Принцип равенства доступа к высшему образованию со стороны городского и сельского населения будет реализован на деле, а не на словах.

Сфера социальной защиты будет функционировать с использованием механизма государственно-частного партнерства. В развитии социальной инфраструктуры в регионе на партнерских началах примет активное участие бизнес, причем на добровольных началах.

Бизнес перейдет от традиционной благотворительности в виде участия в отдельных акциях к участию в социальной поддержке населения и социальных программах на системных принципах, подчиняясь идее стратегической благотворительности и социальных инвестиций. Наиболее вероятными регионами, где этот процесс может начаться раньше других, являются Свердловская и Томская области, Пермский край, то есть те регионы, где работают крупные федеральные компании с достаточной ресурсной базой и выраженной готовностью.

НКО и общественные организации значительно расширят масштабы своей деятельности, будут выполнять экспертные функции, освоят деятельность по выполнению государственных заказов в сфере социальной политики, расширив взаимодействие с властью на поле СП на партнерских началах. Наиболее вероятными регионами-лидерами здесь могут стать такие регионы, как Пермский край, Свердловская область, в которых заложены уже сегодня хорошие предпосылки для реализации этого сценария в среднесрочной перспективе.

Гражданские инициативы и общественные организации расширят масштабы своего функционирования, их авторитет в обществе заметно возрастет.

Уровень доверия к власти со стороны общества будет иметь позитивную динамику, особенно со стороны бедных слоев населения.

***

Особенностью среднесрочного периода является нарастание региональной дифференциации, что предопределит нарастающую вариативность возможных сценариев, при которой наиболее вероятным для большинства регионов остается инерционный сценарий, хотя не исключается реализация редукционных и даже поступательных сценариев.

[1] Прогноз Федеральной службы государственной статистики (Росстата), средний вариант.

[2] Общий коэффициент рождаемости в Калининградской области составит 11,2 промилле в 2014 г.

[3] Коэффициент смертности в Воронежской области может снизиться с 18,0 до 17,0 умерших на 1000 человек населения, в Калининградской – с 16,8 до 14,1.

[4] Прогноз Росстата, средний  вариант (Предположительная численность населения Российской Федерации до 2025 года, с.106).

[5] Прогноз Росстата, средний  вариант (Предположительная численность населения Российской Федерации до 2025 года, с.74, 80).

[6] В Томской области, например, возможно сокращение рождаемости до 9—10 промилле к 2015 г., в Воронежской области – стабилизация на уровне 8,6 промилле.

[7] По прогнозу Росстата численность населения России сократится на 5,7 млн человек. (Низкий вариант прогноза, предположительная численность населения Российской Федерации до 2025 года, с.8.)

[8] Что не исключает резкой внутрирегиональной дифференциации уровня безработицы: безработица  в северных и «срединных» районах Томской области может возрасти до 40 – 50 %.

[9] Прогноз Росстата, низкий вариант. (Предположительная численность населения Российской Федерации до 2025 года, с.8.)

[10] В Воронежской области сокращение численности сельского населения в результате нарастающей депопуляции приведет к исчезновению с карты области около трети сельских населенных пунктов.

[11] По прогнозу Росстата, численность населения России сократится на 1036 тыс. человек. (Высокий вариант). Предположительная численность населения Российской Федерации до 2025 года, с.8.)

[12] Коэффициент рождаемости в Воронежской области может возрасти с 9,8 родившегося на 1000 человек населения до 10,8, а коэффициент смертности — снизиться с 16,0 промилле до 12,0. В Калининградской области коэффициент естественной убыли снизится с 9,0 до 5,0 промилле в 2006—2015 гг.

[13] В Калининградской области — с 62 до 64,9 лет.

[14] Прогноз Росстата, высокий вариант. (Предположительная численность населения Российской Федерации до 2025 года, с.8.)

[15] В Калининградской области, по оптимистичному расчету, численность населения в 2006—2015 гг. может возрасти почти в 1,6 раза, если удастся реализовать региональную миграционную программу возвращения соотечественников в полной мере.