ИНАБ №5 / 2008

3. Человеческий капитал малообеспеченных слоев населения

Человеческий капитал в современных экономиках – тот важнейший ресурс, который обеспечивает его обладателям достаточно благополучную жизнь, а следовательно, спрос на него традиционно высок, причем и со стороны экономики, и со стороны самого населения. И в нашей стране спрос на образование также всегда исторически находился на высоком уровне. В советское время он поддерживался непрерывным экономическим ростом, с одной стороны, а с другой – системой бесплатного образования, включая высшее, в силу чего его получение стало восприниматься как своеобразная норма жизни.

В современной же России объективная ситуация с получением знаний изменилась: набирает оборот платное обучение, начиная от общеобразовательных школ и заканчивая бизнес-образованием. Причем даже внутри группы обладателей одного и того же формального уровня образования наблюдается высокая дифференциация с точки зрения перспектив занятости на разных сегментах рынка труда и соответственно  различий в заработной плате. Сегодня необходимо уже не просто высшее, но качественное высшее образование, дополняемое не только самостоятельно обновляемыми знаниями, но и получением их на дополнительных курсах или в образовательных учреждениях. Для этого приходится не только прилагать усилия, но и расходовать время и деньги. Все это приводит к тому, что интенсивность накопления человеческого капитала в разных слоях населения оказывается различной. В благополучных слоях населения подавляющее большинство (73%) имеет профессиональное образование минимум второй ступени. У малообеспеченных их доля меньше, но все же около двух третей этих групп. И лишь у бедных большинство (58%) не имеет профессионального образования.

Что же влияет на накопление человеческого капитала представителей разных социальных слоев? И насколько рациональны или, напротив, нерациональны оказываются для них инвестиции в собственное образование?

Первый фактор, который надо упомянуть в этой связи, – это уровень образования родителей. Фактически задаваемая в отношении желаемого уровня образования индивидуальная планка обусловливается уровнем образования родителей по принципу «не ниже, чем у них». Как видно из таблицы 11, это особенно характерно для обладателей высшего образования, т.е. в России идет сегодня процесс самовоспроизводства определенных образовательных групп.

Таблица 11

Зависимость собственного уровня образования россиян
от уровня образования их отца, %

Это становится еще ярче видно, если посмотреть на уровень образования людей, которые окружают индивида в жизни как результат сознательного выбора – супруга/супруги или ближайшего друга. Ведь образование – это не просто «корочки», но и определенный уровень развития, жизненных установок, стилей жизни вплоть до досуговых предпочтений. Общение людей преимущественно в рамках своей образовательной «ниши» свидетельствует о глубинных разрывах между людьми, находящимися на разных образовательных уровнях, которые не преодолеваются даже в быту, не говоря уж о специфике их профессиональных позиций и продвижении по службе.

В силу воспроизводства определенных образовательных групп наблюдается не только самовоспроизводство слоев, различающихся их стилем жизни, но и закрепление их за определенными профессиональными статусами. Так, 84% руководителей первого уровня и 88% специалистов имеют высшее образование. 70% служащих  и офисных работников, 63% рядовых работников торговли или сферы бытовых услуг – люди со средним специальным образованием. Общее среднее или неполное среднее образование характерно для рабочих средней (46%) и низкой (61%) квалификации, а также самозанятых или занятых в семейном бизнесе (48%).

Учитывая, как будет показано в разделе 4, что эти профессиональные статусы непосредственно связаны с принадлежностью к слоям, различающимся их уровнем жизни, казалось бы, выходцы из малообеспеченных слоев населения должны стремиться к получению профессионального образования. И действительно, как показало исследование, для всех социальных слоев уровень образования их представителей выше уровня образования их отцов. Так, 61% отцов представителей бедных слоев населения имеют либо начальное, либо неполное среднее образование. Уровень образования их детей значительно выше: 29% имеют общее среднее, 31% – среднее специальное образование. В нуждающихся и собственно малообеспеченных слоях  населения наблюдается та же самая ситуация, только уровень образования их родителей выше, в итоге почти половина их обладает средним специальным, а каждый пятый – высшим образованием. Для родителей представителей благополучных слоев населения наиболее типичным уровнем образования является уже среднее специальное и высшее, в то время как для их детей – высшее. 

Таким образом, бесспорно стремление россиян на микроуровне подняться в своем образовательном уровне выше, чем их родители. Однако, поскольку это стремление демонстрируют представители всех слоев, выходцы из менее образованных слоев все равно оказываются в относительно проигрышной позиции, и именно для них в наибольшей степени характерна консервация малообеспеченности и бедности.

Разный образовательный уровень родительских семей выходцев из разных слоев населения формирует у них уже в детстве разный культурный капитал и разное отношение к самообразованию. В результате формально одинаковый уровень образования часто скрывает для представителей различных социальных слоев значимые различия в реальном объеме человеческого капитала, связанные с разной продолжительностью их обучения. И дело здесь не только в том, что большинство бедных (55%) ограничивается пребыванием в стенах формальных учебных заведений не более 10 лет, в то время как для значительной части благополучных слоев этот период составляет 15 и более лет. Главное – это то, что даже среди имеющих высшее образование в благополучных слоях населения продолжали свое образование 15%, а среди малообеспеченных – всего 7%, т.е. реальная квалификация значительной части представителей этих слоев при формально одинаковом уровне образования различна.

Добавим к этим неравенствам, включая неравенство культурного капитала, также тот факт, что социализация представителей разных слоев проходила преимущественно в разных типах поселений, и изначальное социальное неравенство, жизненных шансов россиян, оказавшихся ныне в разных социальных слоях, становится буквально «осязаемым». Ведь проживание в городской или сельской местности также является фактором, скрывающим за собой целый комплекс особенностей жизненных шансов людей. Не случайно достигнутый уровень образования оказывается тесно связанным с местом жительства в период школьного обучения, когда происходит процесс первичной социализации и формируются как система мировоззрения, так и особенности поведения: 37% выходцев из областных центров или крупных городов, включая Москву и Санкт-Петербург, получили высшее образование и лишь 16% таковых оказались среди выходцев из сел, деревень или поселков городского типа.

Все сказанное выше о связи принадлежности к тем или иным социальным слоям с условиями социализации (уровень образования родителей, место жительства) отражает взаимосвязь качества человеческого капитала с так называемым капиталом культурным (совокупностью усвоенных в детском и подростковом возрасте норм поведения), когда важно не просто получить знания, но и уметь использовать их в нужное время и в нужном месте. Специфика культурного капитала, накапливаемого в каждом следующем поколении семьи, является той призмой, через которую преломляются индивидуальные стратегии поведения, основанные на видении общей социально-экономической ситуации и своего места в мире. В этой связи образование, воспринимаемое лишь как факт окончания учебного заведения определенного уровня, не может качественным образом повлиять на изменение уровня жизни, если отсутствуют навыки поведения в среде людей, для которых получение этого же самого образования является нормой. Не случайно среди тех, кто имеет высшее образование в благополучных и малообеспеченных слоях населения, существенно различаются доли прошедших первичную социализацию в образованных семьях крупных и средних городов и имевших менее благоприятные условия первоначальной социализации.

В число благополучных слоев населения чаще попадают обладатели высшего образования, происходящие из высокообразованных городских семей и прошедшие социализацию в больших городах или мегаполисах. В числе же малообеспеченных оказываются те люди с высшем образованием, кто имеет меньший культурный капитал.

Посмотрим теперь, каким образом пополняют свое образование представители разных слоев населения. Прежде всего в этой связи надо сказать, что во всех слоях ранговый порядок тех или иных способов пополнения знаний в России сегодня является одинаковым, и для всех них действует закономерность – чем выше уровень благосостояния того или иного слоя, тем чаще используется соответствующий способ пополнения знаний. При этом, что касается различий между двумя подгруппами малообеспеченных, то по части видов пополнения знаний картина по ним практически совпала. По другим же, прежде всего, связанным с самостоятельной повседневной активностью в этой области, показатели нуждающихся были заметно ниже, чем у собственно малообеспеченных.

В условиях столь разной повседневной образовательной активности и специфики их изначального культурного капитала неудивительно, что и владение такими востребованными рынком труда навыками, как знание иностранного языка и навык работы на компьютере, различаются в разных социальных слоях весьма заметно. Так, среди работающих «благополучных» имеют навык работы на компьютере 68% (навык работы на иностранных языках – 16%). Для собственно малообеспеченных эти показатели 42 и 5% соответственно,  для нуждающихся – 30 и 4%, а для работающих бедных – всего 20 и 3%.

Однако в реальности, даже имеющимися навыками пользуются далеко не все, ими обладающие. Причем в отличие от владения иностранными языками, которые являются исключительной прерогативой благополучных слоев населения, с компьютером сталкиваются в работе 14% работающих бедных, 25% работающих нуждающихся и 34% работающих представителей собственно малообеспеченных слоев населения при 59% таковых среди благополучных. Практически так же выглядит и картина вообще пользующихся компьютером достаточно регулярно (не реже нескольких раз в неделю) – 13, 24, 35 и 61% соответственно. При этом связи владения компьютером с динамикой материального положения в последние годы в малообеспеченных слоях не наблюдалось – скорее фиксировалась связь отсутствия навыков работы на компьютере с отсутствием улучшения материального благосостояния. Исходя из вышесказанного, можно заключить, что общие навыки работы на компьютере в городах не могут рассматриваться как весомое конкурентное преимущество. Скорее они воспринимаются как неотделимый элемент качества рабочей силы. Последний тезис особенно актуален для молодежной среды, где уровень компьютерной грамотности наиболее высокий: данным навыком владеют 80% в группе молодых людей до 21 года, 73% – в группе 22–25 лет и лишь 33% – в самой старшей возрастной группе работающего населения 51–60 лет. Соответственно отсутствие этого навыка у значительной части малообеспеченных может оказаться препятствием для профессиональной и карьерной мобильности их представителей в будущем, поскольку на их нынешних рабочих местах он обычно не очень-то нужен.

Вполне логично, что такая ситуация не стимулирует малообеспеченных к инвестированию в наращивание своего человеческого капитала времени и сил, и тем более столь дефицитных для них денежных средств. Так, за последние 3 года личные деньги инвестировали в получение платных образовательных услуг для взрослых 14% всех россиян, а для детей – 10%. При этом бедные слои населения оказываются полностью исключенными из спектра подобных возможностей, а нуждающиеся и собственно малообеспеченные лишь в редких случаях могут позволить себе отдать детей в платные кружки или посещать платные курсы для взрослых. Основными же потребителями платных образовательных услуг оказываются благополучные слои населения.

Конечно, можно утверждать, что малообеспеченные сами виноваты в подобной ситуации и просто не стремятся получить качественное образование. Однако данные исследования опровергают подобные утверждения – основная масса (около 80%) не только малообеспеченных, но и бедных хотела бы получить качественное образование. Только шансов на это по сравнению с благополучными у них гораздо меньше.

Подытоживая вопрос об эффективности человеческого капитала в разных социальных слоях, еще раз подчеркнем – функциональная взаимосвязь уровня человеческого капитала и материального благосостояния оказывается в них различной: там, где инвестиции в обучение тем или иным образом оправданы, так как, взаимодополняясь, квалификация и культурный капитал создают значимые конкурентные преимущества, она положительная; там, где инвестиции бессмысленны, независимо от того, делаются они или нет, линейной зависимости нет. И сопоставление достижения успехов в области образования с повышением уровня материального благополучия семьи за последние 3 года говорит об отсутствии однозначной тенденции их связи для бедных слоев населения, но наличии таковой для благополучных. Что же касается малообеспеченных, то для них хорошее образование также оказывается, скорее, малоэффективным,  что, впрочем, учитывая особенности их культурного капитала, неудивительно. И в этом отношении обе подгруппы малообеспеченных достаточно близки – почти трем четвертям из тех их представителей, которые считают, что уже имеют хорошее образование, не удалось улучшить за последние три года свое материальное положение.

Примерно те же тенденции прослеживаются и в области разницы шансов на улучшение их положения для представителей разных слоев населения, если выделить среди них имеющих только высшее или только среднее специальное образование. При этом у малообеспеченных со средним специальным образованием положительная динамика выражена ярче, чем у тех из них, кто имеет высшее образование: лишь 19% работающих малообеспеченных с высшим образованием улучшили свое материальное положение за последние три года при том, что среди имеющих среднее специальное образование это сделали около трети. Видимо, в соответствующем сегменте рынка труда сильнее сказывается необходимость наличия помимо формального образования также определенного культурного капитала, приобретаемого в процессе определенного типа социализации. А как было показано выше, именно с культурным капиталом такого типа у большинства малообеспеченных серьезные проблемы.

И тем не менее даже в этих условиях для большей части малообеспеченных получение хорошего образования оказывается в числе их базовых жизненных установок. Чаще всего оно связано с реализацией определенной модели жизни и идет в одном ряду с получением престижной работы. Иначе говоря, образование воспринимается как фактор достижения или поддержания социального статуса, а не просто более высокого уровня доходов. Другими моделями поведения выступают доступ к власти и построение успешной карьеры либо самореализация через открытие собственного дела с одновременным достижением материального достатка.

При этом значимость образования для представителей разных возрастных когорт различается, и различия эти становятся еще ярче при обращении к отдельным социальным слоям. Так, не включали в свои жизненные планы получение хорошего образования больше четверти малообеспеченных в возрасте 51–60 лет и лишь каждый десятый – в возрасте «до 30». А вот в отношении пессимизма в получении такого образования все возрастные когорты старше 25 лет среди малообеспеченных довольно близки – около трети их считают, что они уже не смогут получить такого образования. Еще выше пессимизм в этом вопросе у бедных.

Итак, негативным фактором, делающим тщетными попытки использования образования в качестве лифта вертикальной мобильности малообеспеченными слоями населения, является институциональная среда, предъявляющая высокие требования к качеству человеческого капитала (как совокупности полученных знаний и навыков с культурным капиталом), способного хотя бы в долгосрочном периоде принести ощутимые дивиденды. Получение такого человеческого капитала базируется на двух источниках – социальном происхождении индивида и предпринимаемых им самим действиях. Целесообразность же этих действий зависит скорее от социально-слоевой принадлежности, чем от индивидуальных амбиций: просто получение образования не является гарантией изменения уровня жизни.

Что касается эффективности инвестиций в человеческий капитал в современной России, то она может быть точнее выражена в терминах поддержания социального статуса, нежели получения материальной отдачи от приобретенных знаний. Это означает, что поведение в области накопления человеческого капитала нельзя назвать инвестиционным с экономической точки зрения – очень часто это просто социальная ценность в ряду других жизненных установок индивидов. Однако роль его как ценности на протяжении жизни может меняться. В связи с этим можно предположить, что упущение возможности получения хорошего образования в соответствующем возрасте и «оседание» на тех позициях на рынке труда, на которых нет необходимости в повышении уровня образования, приводят к тому, что мотивы его получения исчезают. Таким образом, структурные факторы дополняются факторами расстановки жизненных приоритетов, обусловленными слоевой принадлежностью индивида, и занимаемое на социальной лестнице место оказывается альфой и омегой для подавляющего большинства населения в области накопления их человеческого капитала.

На какие же рабочие места могут претендовать представители малообеспеченных слоев населения?