Была душа просторною палатою,
Где мирно уживались дружной парой
И Диккенса гуманные понятия
И революционный пыл Гайдара.
Теперь мне предъявляют обвинения,
И требуют за что-то покаяния.
Но я других ничуть не окаяннее,
Я просто из такого поколения.
Из тех, кто вырастали, как трава,
В стране, где лозунг подменил устои,
Порядки государства и двора
Как что-то нераздельное усвоив.
Из тех, кто опоздали на войну
И не созрели для протеста и ареста,
Кто сохраняли в сердце честность детства,
Смешавши идеалы и страну.
Кто верил, что в горниле революций
Куют ключи от счастья кузнецы,
Что во главе, хотя и властолюбцы,
Но все-таки идейные борцы.

Кому был чужд нелепый культ вождя,
Но все же что-то этакое было,
Что из мозгов позднее выходило
Со скрипом заржавевшего гвоздя.
Кто не мечтал о шапке Мономаха,
Но не мирился с жизнью под пятой,
В тисках свободолюбия и страха
Пытаясь тщетно обрести покой.
Кто были романтичны, но трезвы,
И вроде бы из чутких, но попроще,
Не прыгавшие выше головы
Собратья тех, кто выходил на площадь.
Кто повзрослели после сорока,
Изжив иллюзии и эйфорию,
Кому державная гордыня не близка,
Чья горестно грустна любовь к России.
Я поколенью присягнуть не премину,
Всегда, когда представится мне случай.
И только за него несу вину
А не за прочих, худших или лучших.
В.В.