Коммуникативные механизмы современных социальных процессов: впечатления 2011 года

Коммуникативные механизмы современных социальных процессов: впечатления 2011 года.

Т.З. Адамьянц

Поскольку социальная коммуникация и социальные процессы находятся в неразрывной взаимосвязи и друг без друга невозможны, анализ особенностей и закономерностей коммуникационных процессов, происходящих в конкретном пространственно-временном континууме, дает информацию для прослеживания и объяснения специфики процессов социальных.

Традиционно внимание аналитиков обращено к  контенту и типичным, наиболее распространенным в социокультурной среде дискурсам. Однако углубленное понимание скрытых, неявных тенденций и течений в коммуникационных процессах связано не только и не столько с анализом коммуникативной фазы, но  с исследованием фазы докоммуникативной, то есть с выявлением интенциональности коммуникатора  (напомним, что интенция определяется как «равнодействующей мотов и целей общения и взаимодействия людей»).

Прежде, чем обратиться к анализу типичных для ушедшего 2011 года интенциональных характеристик коммуникационных процессов, вернемся на год назад.  Подводя итоги 2010 года, я отмечала «новые яркие оттенки в интенциональности значительной части общественно-политических и информационных материалов СМК, которая стремительно вошла в российское социокультурное пространство после сентября 2010 года  (то есть после отставки Лужкова и последующих коррупционных разоблачений). Это «… торжествующая справедливость, стремление к правде и честной жизни, причем эту интнциональность с профессиональным упоением и азартом продуцировали, с одной стороны, СМК и, с другой стороны, с удовольствием и надеждой воспринимала большая часть аудитории».

Оставалась в материалах СМК эта мотивационно-целевая доминанта и в 2011 году, и ее  так же одобрительно продолжала воспринимать большая часть аудитории. Здесь же, в ряду положительной интенциональности, -  ежедневный официоз: президент, премьер, Дума и т.д. В Интернете острее, но в целом, в представлениях рядового потребителя информации, – гладко, позитивно.

С началом предвыборной кампании в российское информационное пространство ворвалась практически забытая интенциональность «все плохо».

-Хватит… терпеть! – восклицал с экранов известный политик, прерывая дремотно-успокоенное состояние (большинства) сограждан, пытающихся понять, что же именно этот вполне благополучный лидер вполне благополучной партии  терпеть не может.   

В информационном пространстве осени-2011 роликов с подобными призывами  было немало: такой способ борьбы за электорат партии, конкурирующие с партией власти и между собой, сочли наиболее эффективным. Вряд ли каждый избиратель ознакомился подробно с предвыборными программами партий, но вот их рекламную продукцию трудно было не заметить.

Судя по результатам, представленным избирательной комиссий, интенция «все плохо» решающего влияния на решения россиян не имела: политические пристрастия большей части избирателей старше 22 лет   определились еще на предыдущих выборных мероприятиях.  Голосовали большей частью «за своих», тщательно, а порой и стыдливо сохраняя «тайну вклада».

Многие помнят, что интенция «все плохо» правила бал в материалах СМК в 90-ые годы; проведенные нами в эти же годы исследования особенностей восприятия информационных и общественно-политических телепрограмм показали разную степень влияния  подобной формы подачи материала на представителей разных социоментальных групп аудитории.

Наибольшее впечатление производит  она на представителей группы со средним уровнем коммуникативных навыков (частично адекватное восприятие): они, как правило, легковерны и жалостливы. При восприятии информационных и общественно-политических материалов их число составляет не менее 30%, в зависимости от формы организации и подачи материала.

Влияет эта интенциональность и на представителей группы с низким уровнем коммуникативных навыков (неадекватное восприятие): им свойственна, как правило, повышенная эмоциональность, поэтому интенция «все плохо» усиливает их возбудимость и тревожность. При восприятии информационных и общественно-политических материалов их число составляет также не менее 30%, в зависимости от формы организации и подачи материала.

И только представители группы с высоким уровнем коммуникативных навыков (адекватное восприятие), встречаясь с подобной  интенциональностью, понимают, что это пропагандистский прием, специфическая особенность коммуникативных потоков в конкретный временной период. Их число (при восприятии информационных и общественно-политических материалов) остается стабильным вот уже несколько десятилетий, с того времени, как начались подобные измерения: 13-14%. 

Интенция «все плохо» для социальных процессов подобна бомбе пролонгированного действия: ее разрушительные возможности  перекрывают рамки ожидаемой коммуникатором конкретной кратковременной цели (даже в тех случаях, когда цель не достигается), поскольку «вписывается» на эмоциональном уровне в «картины мира» очень большого числа людей (частично адекватное и неадекватное восприятие).

Подобно джину, выпушенного из бутылки, она тревожит, возбуждает и ведет – на Манежную площадь, на Болотную, на проспект Сахарова…

Выборы закончились, но интенция «все плохо» продолжала жизнь в «картинах мира», детализируясь по базовым архетипам: «честно-нечестно?» – нечестно! (даже если нет доказательств), «справедливо-несправедливо?» – несправедливо! (потому что результат не устраивает), «уважают-не уважают?» – не уважают! (даже малейшие промашки власти из размеров мухи принимают размер слона).

В коммуникативном пространстве «политические партии–электорат»-2011 интенция «все плохо» использовалась как способ заполучить избирателей (то есть как манипулятивный прием). Можно предположить, однако, насколько желанной и своевременной оказалась  она для тех, кто в результате событий последнего времени причислен к коррупционерам;  кто потерял выигрышные позиции во властных и т.д. структурах; кто ищет способы, как их получить, минуя законные пути. Можно предположить существование и других «старателей» и «доброжелателей».

И если сама интенция и другие, близкие к ней,  стары, как мир, то формы их вбрасывания и распространения становятся все изощреннее и технологичнее: здесь и возможности Интернета; и активизация групповой и межличностной коммуникации в социальных сетях; и технологии тиражирования слухов;  и создание моды  на реакции и стиль поведения современной «продвинутой» личности.

Есть мнение о том, что на митингах собирается наиболее сознательная часть общества. К такой точке зрения я присоединяюсь лишь отчасти: больше всего здесь все же людей ведомых. Как и в жизни, участники  митингов различаются разной степенью понимания механизмов тех коммуникационных потоков, которые моделируют социальную реальность (а иного способа соприкосновения с многоликой жизнью у человека информационного общества практически нет). Поэтому задача массового развития коммуникативных навыков, то есть умения воспринимающей личности адекватно понимать подлинные мотивы и цели коммуникаторов, особенно при восприятии  разнонаправленных по интенциональности потоков информации, становится как нельзя более актуальной.