Социальная наука и коммуникативные практики: опыт рекомендательного участия Т.З. Адамьянц Институт социологии РАН, Москва Социальная наука и коммуникативные практики: опыт рекомендательного участия (Заявка на участие в IV Ковалевских чтениях) Ответ на вопрос о том, влияют ли результаты научного поиска в сфере коммуникации на реальные процессы социальной коммуникации, конечно же, важен для научного сообщества. Современный уровень общественного развития актуализирует необходимость не только констатирования фактов и явлений (таковы, по сути дела, количественные рейтинги, в получении которых задействованы в настоящее время огромные силы специалистов), но и научного предвидения тех социально значимых процессов, которые вызывают те или иные формы и способы общения и, следовательно, обоснованных рекомендаций, ориентированных на социальный прогресс и гармоничное развитие личности. Такую возможность дают технологии социальной диагностики и социального проектирования коммуникационных процессов [2], разработанные в Институте социологии РАН в рамках семиосоциопсихологической парадигмы [4], автор которой – Т.М. Дридзе. Принципиально важным для данной парадигмы является положение об интенциональных первопричинах общения (интенция определяется как «равнодействующая мотивов и целей общения и взаимодействия людей» [5, С. 16]), а также оригинальный метод, позволяющий, во-первых, выделять в любом целостном, завершенном коммуникативном акте ориентированную на интенцию многоуровневую структуру и, во-вторых, изучать особенности «преломления» этой структуры в сознании воспринимающей личности. Результаты такого анализа позволяют буквально «держать руку на пульсе», понимать латентные, неявные механизмы, влияющие на эффективность коммуникационных процессов. Расскажу об опыте такой работы. Сравнительно недавно, в конце 90-х годов, резко упали рейтинги ряда доселе популярных информационных и общественно-политических телепрограмм. Проведенное нами изучение показало, что в этих телепрограммах лидировала интенция гипертрофированной нейтральности, формально характеризующаяся бессистемным (или почти бессистемным) способом сообщения транслируемого материала, “назывной”, безоценочной манерой подачи информации даже там, где оценка, казалось бы, предполагается. Такая ситуация была обусловлена рядом причин, одной из главных была идея целесообразности подобного способа общения, в противовес прежним, идеологическим формам, использовавшим внушение. И поскольку считалось, что так принято (модно, современно, “стильно”), именно такому стилю работы стали обучать будущих тележурналистов и требовать от действующих, даже в тех случаях, когда они противились новому «формату». Наши исследования показали, что при встрече с интенцией гипертрофированной нейтральности (не путать с нейтральной манерой общения, связанной с уважением к другому) внимание большинства групп аудитории резко падает, возникает раздражение, отторжение, причем не только по отношению к телепрограмме, но и по отношению к ее ведущим, даже к тем, которые прежде пользовались любовью и уважением массового зрителя [1, 2]. После серии научных публикаций с объяснением причин падения рейтингов сначала, казалось бы, ничего не изменилось, однако через некоторое время телепрограммы стали менять стиль общения с аудиторией, а руководство телеканалов рассказывать в интервью об особенностях менталитета российского зрителя. Сегодня интенция гипертрофированной нейтральности на телеканалах практически забыта. СМК, конечно же, охотнее прислушиваются к научным рекомендациям, когда они способствуют повышению их коммерческой прибыли. Более часты случаи, когда научные данные оказываются «незваными гостями» на пиру стремящихся любыми путями к успеху коммуникаторов. Еще одним вариантом социальной диагностики коммуникативных практик оказались данные о негативном влиянии на аудиторию развлекательных телепрограмм, допускающих неуважительное отношение игроков друг к другу или же «хозяев» телешоу – к его участникам (начало 2000-х годов). Исследования показали, что очень большие группы зрителей готовы подражать брутальным героям телевизионного действа и в своей реальной жизни [3]. После серии научных публикаций опять-таки, казалось бы, ничего не заменилось, но прошло некоторое время, и сегодня большинство телеканалов развлекают своих зрителей, отталкиваясь от принципиально иных посылок. Главная проблема коммуникативных практик современных масс-медиа состоит, на мой взгляд, в том, что их направленность далеко не всегда ориентирована на взаимопонимание с аудиторией, на транслирование глубоких, оригинальных смыслов [2]. Речь идет даже не о пропагандистских или манипулятивных материалах, где, по законам жанра, стремление к влиянию скрывается, но и о многих других формах и способах коммуникации. Нередко причиной пренебрежения к смысловому контакту оказываются широко распространенные и кажущиеся создателям масс-медиа продукции более коммерчески выгодными иные интенциональные нюансы, связанные со стремлением позабавить, привлечь, удержать внимание, пусть и ценой банального, пошлого или перенасыщенного действием контента. ЛИТЕРАТУРА: Адамьянц Т.З. К диалогической телекоммуникации: от воздействия – к взаимодействию. – М.: ИС РАН, 1999. Адамьянц Т.З. Социальные коммуникации. Учебное пособие. – М.: Дрофа, 2009. Дети и проблемы толерантности. Сборник научно-методических материалов. Отв. ред. Т.З. Адамьянц. – М.: ИС РАН, 2005. Дридзе Т.М. Текстовая деятельность в структуре социальной коммуникации. – М.: Наука, 1984. Дридзе Т.М. Две новые парадигмы для социального познания и социальной практики / Социальная коммуникация и управление в экоантропоцентрической и семиосоциопсихологической парадигмах. Книга 1. М., ИС РАН, 2000.